Петя был не такой уж маленький мальчик. Ему было четыре года. Но мама считала его совсем крошечным ребёнком. Она кормила его с ложечки, гулять водила за ручку и по утрам сама одевала его. Однажды Петя проснулся в своей постельке. И мама стала его одевать. Вот она одела его и поставила на ножки около кровати. Но Петя вдруг упал. Мама думала что он шалит, и снова поставила его на ножки. Но тот опять упал. Мама удивилась и в третий раз поставила его около кроватки. Но ребёнок снова упал.
Мама испугалась и по телефону позвонила папе на службу. Она сказала папе: — Приезжай скорей домой. Что-то с нашим мальчиком случилось — он на ножках стоять не может. Вот папа приезжает и говорит: — Это глупости. Наш мальчик хорошо ходит и бегает, и не может быть, чтобы он у нас падал. И он моментально ставит мальчика на ковёр. Мальчик хочет пойти к своим игрушкам, но снова, в четвертый раз, падает. Папа говорит: — Надо скорей позвать доктора. Наверно, наш мальчик захворал. Наверно, он вчера конфетами объелся. Позвали доктора. Приходит доктор в очках и с трубкой. Доктор говорит Пете: — Это что за новости! Почему ты падаешь? Петя говорит: — Не знаю, почему, но немножко падаю. Доктор говорит маме: — А ну-ка, разденьте этого ребёнка, я его сейчас осмотрю. Мама раздела Петю, и доктор стал его слушать. Доктор послушал его через трубку и говорит: — Ребёнок совершенно здоровый. И это удивительно, почему он у вас падает. А ну-ка, оденьте его снова и поставьте на ножки.
Вот мама быстро одевает мальчика и ставит на пол. И доктор одевает очки на нос, чтобы получше видеть, как мальчик падает.
Только мальчика поставили на ножки — и вдруг он опять упал. Доктор удивился и говорит: — Позовите профессора. Может быть, профессор догадается, почему этот ребёнок падает. Папа пошёл звонить профессору, а в этот момент к Пете в гости приходит маленький мальчик Коля.
Коля посмотрел на Петю, засмеялся и говорит: — А я знаю, почему у вас Петя падает.
Доктор говорит: — Глядите, какой нашёлся учёный карапуз, — он лучше меня знает, почему дети падают. Коля говорит: — Поглядите, как Петя у вас одет. У него одна штанина болтается, а в другую засунуты обе ножки. Вот почему он и падает.
Тут все заахали и заохали. Петя говорит: — Это меня мама одевала. Доктор говорит: — Не нужно звать профессора. Теперь нам понятно, почему ребёнок падает. Мама говорит: — Утром я очень торопилась, чтобы ему кашу варить, а сейчас я очень волновалась, и поэтому я так неправильно ему штанишки надела. Коля говорит: — А я всегда сам одеваюсь, и у меня таких глупостей с ногами не бывает. Взрослые вечно что-нибудь напутают.
Петя говорит: — Теперь я тоже буду сам одеваться. Тут все засмеялись. И доктор засмеялся. Он со всеми попрощался, и с Колей тоже попрощался. И ушёл по своим делам. Папа пошёл на службу. Мама пошла на кухню. А Коля с Петей остались в комнате. И стали играть в игрушки.
А на другой день Петя сам надел штанишки, и никаких глупых историй с ним больше не произошло.
Лёля и Минька: Великие путешественники (рассказ) М. Зощенко
Когда мне было шесть лет, я не знал, что Земля имеет форму шара. Но Степка, хозяйский сын, у родителей которого мы жили на даче, объяснил мне, что такое земля. Он сказал: — Земля есть круг. И если пойти все прямо, то можно обогнуть всю Землю и все равно придешь в то самое место, откуда вышел. И когда я не поверил, Степка ударил меня по затылку и сказал: — Скорей я пойду в кругосветное путешествие с твоей сестренкой Лелей, чем я возьму тебя. Мне не доставляет интереса с дураками путешествовать. Но мне хотелось путешествовать, и я подарил Степке перочинный ножик. Степке понравился мой ножик, и он согласился взять меня в кругосветное путешествие. На огороде Степка устроил общее собрание путешественников. И там он сказал мне и Леле: — Завтра, когда ваши родители уедут в город, а моя мамаша пойдет на речку стирать, мы сделаем что задумали. Мы пойдем всё прямо и прямо, пересекая горы и пустыни. И будем идти напрямик до тех пор, пока не вернемся сюда обратно, хотя бы на это у нас ушел целый год. Леля сказала: — А если, Степочка, мы встретим индейцев? — Что касается индейцев, — ответил Степа, — то индейские племена мы будем брать в плен. — А которые не захотят идти в плен? — робко спросил я. — Которые не захотят, — ответил Степа, — тех мы и не будем брать в плен. Леля сказала: — Из моей копилки я возьму три рубля. Я думаю, что нам хватит этих денег. Степка сказал: — Три рубля нам безусловно хватит, потому что нам деньги нужны только лишь на покупку семечек и конфет. Что касается еды, то мы по дороге будем убивать мелких животных, и их нежное мясо мы будем жарить на костре. Степка сбегал в сарай и принес оттуда большой мешок из-под муки. И в этот мешок мы стали собирать вещи, нужные для далеких путешествий. Мы положили в мешок хлеб и сахар и кусочек сала, потом положили разную посуду — тарелки, стаканы, вилки и ножи. Потом, подумавши, положили цветные карандаши, волшебный фонарик, глиняный рукомойник и увеличительное стеклышко для зажигания костров. И, кроме того, запихали в мешок два одеяла и подушку от тахты. Помимо этого, я приготовил три рогатки, удочку и сачок для ловли тропических бабочек. И на другой день, когда наши родители уехали в город, а Степкина мать ушла на речку полоскать белье, мы покинули нашу деревню Пески. Мы пошли по дороге через лес. Впереди бежала Степкина собачка Тузик. За ней шел Степка с громадным мешком на голове. За Степкой шла Леля со скакалкой. И за Лелей с тремя рогатками, сачком и удочкой шел я. Мы шли около часа. Наконец Степа сказал: — Мешок дьявольски тяжелый. И я один его не понесу. Пусть каждый по очереди несет этот мешок. Тогда Леля взяла этот мешок и понесла его. Но она недолго несла, потому что выбилась из сил. Она бросила мешок на землю и сказала: — Теперь пусть Минька понесет. Когда на меня взвалили этот мешок, я ахнул от удивления, до того этот мешок оказался тяжелым. Но я еще больше удивился, когда зашагал с этим мешком по дороге. Меня пригибало к земле, и я, как маятник, качался из стороны в сторону, пока наконец, пройдя шагов десять, не свалился с этим мешком в канаву. Причем я свалился в канаву странным образом. Сначала упал в канаву мешок, а вслед за мешком, прямо на все эти вещи, нырнул и я. И хотя я был легкий, тем не менее я ухитрился разбить все стаканы, почти все тарелки и глиняный рукомойник. Леля и Степка умирали от смеха, глядя, как я барахтаюсь в канаве. И поэтому они не рассердились на меня, узнав, какие убытки я причинил своим падением. Степка свистнул собаку и хотел ее приспособить для ношения тяжестей. Но из этого ничего не вышло, потому что Тузик не понимал, чего мы от него хотим. Да и мы плохо соображали, как нам под это приспособить Тузика. Воспользовавшись нашим раздумьем, Тузик прогрыз мешок и в одно мгновение скушал все сало. Тогда Степка велел нам всем вместе нести этот мешок. Ухватившись за углы, мы понесли мешок. Но нести было неудобно и тяжело. Тем не менее мы шли еще два часа. И наконец вышли из леса на лужайку. Тут Степка решил сделать привал. Он сказал: — Всякий раз, когда мы будем отдыхать или когда будем ложиться спать, я буду протягивать ноги в том направлении, в каком нам надо идти. Все великие путешественники так поступали и благодаря этому не сбивались со своего прямо го пути. И Степка сел у дороги, протянув вперед ноги. Мы развязали мешок и начали закусывать. Мы ели хлеб, посыпанный сахарным песком. Вдруг над нами стали кружиться осы. И одна из них, желая, видимо, попробовать мой сахар, ужалила меня в щеку. Вскоре моя щека вздулась, как пирог. И я, по совету Степки, стал прикладывать к ней мох, сырую землю и листья. Перед тем как пойти дальше, Степка выкинул из мешка почти все, что там было, и мы пошли налегке. Я шел позади всех, скуля и хныча. Щека моя горела и ныла. Леля тоже была не рада путешествию. Она вздыхала и мечтала о возвращении домой, говоря, что дома тоже бывает хорошо. Но Степка запретил нам об этом и думать. Он сказал: — Каждого, кто захочет вернуться домой, я привяжу к дереву и оставлю на съедение муравьям. Мы продолжали идти в плохом настроении. И только у Тузика настроение было ничего себе. Задрав хвост, он носился за птицами и своим лаем вносил излишний шум в наше путешествие. Наконец стало темнеть. Степка бросил мешок на землю. И мы решили тут заночевать. Мы собрали хворосту для костра. И Степка извлек из мешка увеличительное стеклышко, чтоб разжечь костер. Но не найдя на небе солнца, Степка приуныл. И мы тоже огорчились. И, покушав хлеба, легли в темноте. Степка торжественно лег ногами вперед, говоря, что утром нам будет ясно, в какую сторону идти. Степка тотчас захрапел. И Тузик тоже засопел носом. Но мы с Лелей долго не могли заснуть. Нас пугал темный лес и шум деревьев. Сухую ветку под головой Леля вдруг приняла за змею и от ужаса завизжала. А упавшая шишка с дерева напугала меня до того, что я подскочил на земле, как мячик. Наконец мы задремали. Я проснулся от того, что Леля теребила меня за плечи. Было раннее утро. И солнце еще не взошло. Леля шепотом сказала мне: — Минька, пока Степка спит, давай повернем его ноги в обратную сторону. А то он заведет нас, куда Макар телят не гонял. Мы посмотрели на Степку. Он спал с блаженной улыбкой. Мы с Лелей ухватились за его ноги и в одно мгновение повернули их в обратную сторону, так что Степкина голова описала полукруг. Но от этого Степка не проснулся. Он только застонал во сне и замахал руками, бормоча: «Эй, сюда, ко мне…» Наверное, ему снилось, что на него напали индейцы и он зовет нас на помощь. Мы стали ждать, когда Степка проснется. Он проснулся с первыми лучами солнца и, посмотрев на свои ноги, сказал: — Хороши бы мы были, если б я лег ногами куда попало. Вот мы бы и не знали, в какую сторону нам идти. А теперь благодаря моим ногам всем нам ясно, что надо идти туда. И Степка махнул рукой по направлению дороги, по которой мы шли вчера. Мы покушали хлеба и двинулись в путь. Дорога была знакома. И Степка то и дело раскрывал рот от удивления. Тем не менее он сказал: — Кругосветное путешествие тем и отличается от других путешествий, что все повторяется, так как Земля есть круг. Позади раздался скрип колес. Это какой-то дяденька ехал в пустой телеге. Степка сказал: — Для быстроты путешествия и чтоб скорей обогнуть Землю, не худо бы нам сесть в эту телегу. Мы стали проситься, чтоб нас подвезли. Добродушный дяденька остановил телегу и позволил нам в нее сесть. Мы быстро покатили. И ехали не больше часа. Вдруг впереди показалась наша деревня Пески. Степка, раскрыв рот от изумления, сказал: — Вот деревня, в аккурат похожая на нашу деревню Пески. Это бывает во время кругосветных путешествий. Но Степка еще больше изумился, когда мы подъехали к пристани. Мы вылезли из телеги. Сомненья не оставалось — это была наша пристань, и к ней только что подошел пароход. Степка прошептал: — Неужели же мы обогнули землю? Леля фыркнула, и я тоже засмеялся. Но тут мы увидели на пристани наших родителей и нашу бабушку — они только что сошли с парохода. И рядом с ними мы увидели нашу няньку, которая с плачем что-то говорила. Мы подбежали к родителям. И родители засмеялись от радости, что увидели нас. Нянька сказала: — Ах, дети, а я думала, что вы вчера потонули. Леля сказала: — Если бы мы вчера потонули, то мы бы не могли отправиться в кругосветное путешествие. Мама воскликнула: — Что я слышу! Их надо наказать. Папа сказал: — Все хорошо, что хорошо кончается. Бабушка, сорвав ветку, сказала: — Я предлагаю выпороть детей. Миньку пусть выпорет мама. А Лелю я беру на себя. Папа сказал: — Порка — это старый метод воспитания детей. И это не приносит пользы. Дети, небось, и без порки поняли, какую глупость они совершили. Мама, вздохнув, сказала: — У меня дурацкие дети. Идти в кругосветное путешествие, не зная таблицы умножения и географии, — ну что это такое! Папа сказал: — Мало знать географию и таблицу умножения. Чтоб идти в кругосветное путешествие, надо иметь высшее образование в размере пяти курсов. Надо знать все, что там преподают, включая космографию. А те, которые пускаются в дальний путь без этих знаний, приходят к печальным результатам, достойным сожаления. С этими словами мы пришли домой. И сели обедать. И наши родители смеялись и ахали, слушая наши рассказы о вчерашнем приключении. Что касается Степки, то его мамаша заперла в бане, и там наш великий путешественник просидел целый день. А на другой день мамаша его выпустила. И мы с ним стали играть как ни в чем не бывало. Остается еще сказать несколько слов о Тузике. Тузик бежал за телегой целый час и очень переутомился. Прибежав домой, он забрался в сарай и там спал до вечера. А вечером, покушав, снова заснул, и что он видел во сне — остается покрытым мраком неизвестности.
Лёля и Минька: Ёлка (рассказ) Лёля и Минька: Ёлка (рассказ) М. Зощенко
В этом году мне исполнилось, ребята, сорок лет. Значит, выходит, что я сорок раз видел новогоднюю ёлку. Это много! Ну, первые три года жизни и, наверное, не понимал, что такое ёлка. Манерно, мама выносила меня на ручках. И наверно, я своими чёрными глазёнками без интереса смотрел на разукрашенное дерево. А когда мне, дети, ударило пять лет, то я уже отлично понимал, что такое ёлка. И я с нетерпением ожидал этого весёлого праздника. И даже в щёлочку двери подглядывал, как моя мама украшает ёлку. А моей сестрёнке Лёле было в то время семь лет. И она была исключительно бойкая девочка. Она мне однажды сказала: — Минька, мама ушла на кухню. Давай пойдём в комнату, где стоит ёлка, и поглядим, что там делается.
Вот мы с сестрёнкой Лелей вошли в комнату. И видим: очень красивая ёлка. А под ёлкой лежат подарки. А на ёлке разноцветные бусы, флаги, фонарики, золотые орехи, пастилки и крымские яблочки. Моя сестрёнка Лёля говорит: — Не будем глядеть подарки. А вместо того давай лучше съедим по одной пастилке. И вот она подходит к ёлке и моментально съедает одну пастилку, висящую на ниточке. Я говорю: — Леля, если ты съела пастилку, то я тоже сейчас что-нибудь съем. И я подхожу к ёлке и откусываю маленький кусочек яблока. Лёля говорит: — Минька, если ты яблоко откусил, то я сейчас другую пастилку съем и вдобавок возьму себе ещё эту конфетку. А Лёля была очень такая высокая, длинновязая девочка. И она могла высоко достать. Она встала на цыпочки и своим большим ртом стала поедать вторую пастилку. А я был удивительно маленького роста. И мне почти что ничего нельзя было достать, кроме одного яблока, которое висело низко. Я говорю: — Если ты, Лёлища, съела вторую пастилку, то я ещё раз откушу это яблоко. И я снова беру руками это яблочко и снова его немножко откусываю. Лёля говорит: — Если ты второй раз откусил яблоко. то я не буду больше церемониться и сейчас съем третью пастилку и вдобавок возьму себе на память хлопушку и орех. Тогда я чуть не заревел, Потому что она могла до всего дотянуться, а я нет. Я ей говорю: — А я, Лёлища, как подставлю к ёлке стул и как достану себе тоже что-нибудь, кроме яблока. И вот я стал своими худенькими ручонками тянуть к ёлке стул. Но стул упал на меня. Я хотел поднять стул. Но он снова упал. И прямо на подарки. Леля говорит: — Минька, ты, кажется, разбил куклу. Так и есть. Ты отбил у куклы фарфоровую ручку. Тут раздались мамины шаги, и мы с Лёлей убежали в другую комнату. Лёля говорит: — Вот теперь, Минька, и не ручаюсь, что мама тебя не выдерет. Я хотел зареветь, но в этот момент пришли гости. Много детей с их родителями. И тогда наша мама зажгла все свечи на ёлке, открыла дверь и сказала: — Все входите. И все дети вошли в комнату, где стояла ёлка. Наша мама говорит: — Теперь пусть каждый ребёнок подходит ко мне, и я каждому буду давать игрушку и угощение. И вот дети стали подходить к нашей маме. И она каждому дарила игрушку. Потом снимала с ёлки яблоко, пастилку и конфету и тоже дарила ребёнку. И все дети были очень рады. Потом мама взяла в руки то яблоко, которое я откусил, и сказала: — Лёля и Минька, подойдите сюда. Кто из вас двоих откусил это яблоко? Лёля сказала: — Это Минькина работа. Я дёрнул Лелю за косичку и сказал: — Это меня Лёлька научила. Мама говорит: — Лёлю я поставлю в угол носом, а тебе я хотела подарить заводной паровозик. Но теперь этот заводной паровозик и подарю тому мальчику, которому и хотела дать откусанное яблоко. И она взяла паровозик и подарила его одному четырёхлетнему мальчику. И тот моментально стал с ним играть. И я рассердился на этого мальчика и ударил его по руке игрушкой. И он так отчаянно заревел, что его собственная мама взяла его на ручки и сказала: — С этих пор я не буду приходить к вам в гости с моим мальчиком. И я сказал: — Можете уходить, и тогда паровозик мне останется. И та мама удивилась моим словам и сказала: — Наверное, ваш мальчик будет разбойник.
И тогда моя мама взяла меня на ручки и сказала той маме: — Не смейте так говорить про моего мальчика. Лучше уходите со своим золотушным ребёнком и никогда к нам больше не приходите. И та мама сказала: — Я так и сделаю. С вами водиться — что в крапиву садиться. И тогда ещё одна, третья мама сказала: — И я тоже уйду. Моя девочка не заслужила того, чтобы ей дарили куклу с обломанной рукой. И моя сестрёнка Лёля закричала: — Можете тоже уходить со своим золотушным ребёнком. И тогда кукла со сломанной рукой мне останется. И тогда я, сидя на маминых руках, закричал: — Вообще можете все уходить, и тогда все игрушки нам останутся. И тогда все гости стали уходить. И наша мама удивилась, что мы остались одни. Но вдруг в комнату вошёл наш папа. Он сказал: — Такое воспитание губит моих детей. Я не хочу, чтобы они дрались, ссорились и выгоняли гостей. Им будет трудно жить на свете, и они умрут в одиночестве. И папа подошёл к ёлке и потушил все свечи. Потом сказал: — Моментально ложитесь спать. А завтра все игрушки я отдам гостям. И вот, ребята, прошло с тех пор тридцать пять лет, и я до сих пор хорошо помню эту ёлку. И за все эти тридцать пять лет я, дети, ни разу больше не съел чужого яблока и ни разу не ударил того, кто слабее меня. И теперь доктора говорят, что я поэтому такой сравнительно весёлый и добродушный.
В этом году мне исполнилось, ребята, сорок лет. Значит, выходит, что я сорок раз видел новогоднюю ёлку. Это много! Ну, первые три года жизни и, наверное, не понимал, что такое ёлка. Манерно, мама выносила меня на ручках. И наверно, я своими чёрными глазёнками без интереса смотрел на разукрашенное дерево. А когда мне, дети, ударило пять лет, то я уже отлично понимал, что такое ёлка. И я с нетерпением ожидал этого весёлого праздника. И даже в щёлочку двери подглядывал, как моя мама украшает ёлку. А моей сестрёнке Лёле было в то время семь лет. И она была исключительно бойкая девочка. Она мне однажды сказала: — Минька, мама ушла на кухню. Давай пойдём в комнату, где стоит ёлка, и поглядим, что там делается. Вот мы с сестрёнкой Лелей вошли в комнату. И видим: очень красивая ёлка. А под ёлкой лежат подарки. А на ёлке разноцветные бусы, флаги, фонарики, золотые орехи, пастилки и крымские яблочки. Моя сестрёнка Лёля говорит: — Не будем глядеть подарки. А вместо того давай лучше съедим по одной пастилке. И вот она подходит к ёлке и моментально съедает одну пастилку, висящую на ниточке. Я говорю: — Леля, если ты съела пастилку, то я тоже сейчас что-нибудь съем. И я подхожу к ёлке и откусываю маленький кусочек яблока. Лёля говорит: — Минька, если ты яблоко откусил, то я сейчас другую пастилку съем и вдобавок возьму себе ещё эту конфетку. А Лёля была очень такая высокая, длинновязая девочка. И она могла высоко достать. Она встала на цыпочки и своим большим ртом стала поедать вторую пастилку. А я был удивительно маленького роста. И мне почти что ничего нельзя было достать, кроме одного яблока, которое висело низко. Я говорю: — Если ты, Лёлища, съела вторую пастилку, то я ещё раз откушу это яблоко. И я снова беру руками это яблочко и снова его немножко откусываю. Лёля говорит: — Если ты второй раз откусил яблоко. то я не буду больше церемониться и сейчас съем третью пастилку и вдобавок возьму себе на память хлопушку и орех. Тогда я чуть не заревел, Потому что она могла до всего дотянуться, а я нет. Я ей говорю: — А я, Лёлища, как подставлю к ёлке стул и как достану себе тоже что-нибудь, кроме яблока. И вот я стал своими худенькими ручонками тянуть к ёлке стул. Но стул упал на меня. Я хотел поднять стул. Но он снова упал. И прямо на подарки. Леля говорит: — Минька, ты, кажется, разбил куклу. Так и есть. Ты отбил у куклы фарфоровую ручку. Тут раздались мамины шаги, и мы с Лёлей убежали в другую комнату. Лёля говорит: — Вот теперь, Минька, и не ручаюсь, что мама тебя не выдерет. Я хотел зареветь, но в этот момент пришли гости. Много детей с их родителями. И тогда наша мама зажгла все свечи на ёлке, открыла дверь и сказала: — Все входите. И все дети вошли в комнату, где стояла ёлка. Наша мама говорит: — Теперь пусть каждый ребёнок подходит ко мне, и я каждому буду давать игрушку и угощение. И вот дети стали подходить к нашей маме. И она каждому дарила игрушку. Потом снимала с ёлки яблоко, пастилку и конфету и тоже дарила ребёнку. И все дети были очень рады. Потом мама взяла в руки то яблоко, которое я откусил, и сказала: — Лёля и Минька, подойдите сюда. Кто из вас двоих откусил это яблоко? Лёля сказала: — Это Минькина работа. Я дёрнул Лелю за косичку и сказал: — Это меня Лёлька научила. Мама говорит: — Лёлю я поставлю в угол носом, а тебе я хотела подарить заводной паровозик. Но теперь этот заводной паровозик и подарю тому мальчику, которому и хотела дать откусанное яблоко. И она взяла паровозик и подарила его одному четырёхлетнему мальчику. И тот моментально стал с ним играть. И я рассердился на этого мальчика и ударил его по руке игрушкой. И он так отчаянно заревел, что его собственная мама взяла его на ручки и сказала: — С этих пор я не буду приходить к вам в гости с моим мальчиком. И я сказал: — Можете уходить, и тогда паровозик мне останется. И та мама удивилась моим словам и сказала: — Наверное, ваш мальчик будет разбойник. И тогда моя мама взяла меня на ручки и сказала той маме: — Не смейте так говорить про моего мальчика. Лучше уходите со своим золотушным ребёнком и никогда к нам больше не приходите. И та мама сказала: — Я так и сделаю. С вами водиться — что в крапиву садиться. И тогда ещё одна, третья мама сказала: — И я тоже уйду. Моя девочка не заслужила того, чтобы ей дарили куклу с обломанной рукой. И моя сестрёнка Лёля закричала: — Можете тоже уходить со своим золотушным ребёнком. И тогда кукла со сломанной рукой мне останется. И тогда я, сидя на маминых руках, закричал: — Вообще можете все уходить, и тогда все игрушки нам останутся. И тогда все гости стали уходить. И наша мама удивилась, что мы остались одни. Но вдруг в комнату вошёл наш папа. Он сказал: — Такое воспитание губит моих детей. Я не хочу, чтобы они дрались, ссорились и выгоняли гостей. Им будет трудно жить на свете, и они умрут в одиночестве. И папа подошёл к ёлке и потушил все свечи. Потом сказал: — Моментально ложитесь спать. А завтра все игрушки я отдам гостям. И вот, ребята, прошло с тех пор тридцать пять лет, и я до сих пор хорошо помню эту ёлку. И за все эти тридцать пять лет я, дети, ни разу больше не съел чужого яблока и ни разу не ударил того, кто слабее меня. И теперь доктора говорят, что я поэтому такой сравнительно весёлый и добродушный.
Лёля и Минька: Золотые слова (рассказ) М. Зощенко
Когда я был маленький, я очень любил ужинать со взрослыми. И моя сестренка Леля тоже любила такие ужины не меньше, чем я. Во-первых, на стол ставилась разнообразная еда. И эта сторона дела нас с Лелей в особенности прельщала. Во-вторых, взрослые всякий раз рассказывали интересные факты из своей жизни. И это нас с Лелей тоже забавляло. Конечно, первые разы мы вели себя за столом тихо. Но потом осмелели. Леля стала вмешиваться в разговоры. Тараторила без конца. И я тоже иной раз вставлял свои замечания. Наши замечания смешили гостей. И мама с папой сначала были даже довольны, что гости видят такой наш ум и такое наше развитие. Но потом вот что произошло на одном ужине. Папин начальник начал рассказывать какую-то невероятную историю о том, как он спас пожарного. Этот пожарный будто бы угорел на пожаре. И папин начальник вытащил его из огня. Возможно, что был такой факт, но только нам с Лелей этот рассказ не понравился. И Леля сидела как на иголках. Она вдобавок вспомнила одну историю вроде этой, но только еще более интересную. И ей поскорей хотелось рассказать эту историю, чтоб ее не забыть. Но папин начальник, как назло, рассказывал крайне медленно. И Леля не могла более терпеть. Махнув рукой в его сторону, она сказала: — Это что! Вот у нас во дворе одна девочка… Леля не закончила свою мысль, потому что мама на нее шикнула. И папа на нее строго посмотрел. Папин начальник покраснел от гнева. Ему неприятно стало, что про его рассказ Леля сказала: «это что». Обратившись к нашим родителям, он сказал: — Я не понимаю, зачем вы сажаете детей со взрослыми. Они меня перебивают. И вот я теперь потерял нить моего рассказа. На чем я остановился? Леля, желая загладить происшествие, сказала: — Вы остановились на том, как угоревший пожарный сказал вам «мерси». Но только странно, что он вообще что-нибудь мог сказать, раз он был угоревший и лежал без сознания… Вот у нас одна девочка во дворе… Леля снова не закончила свои воспоминания, потому что получила от мамы шлепок. Гости заулыбались. И папин начальник еще более покраснел от гнева. Видя, что дело плохо, я решил поправить положение. Я сказал Леле: — Ничего странного нету в том, что сказал папин начальник. Смотря какие угоревшие, Леля. Другие угоревшие пожарные хотя и лежат в обмороке, но все-таки они говорить могут. Они бредят. И говорят сами не зная что… Вот он и сказал — мерси. А сам, может, хотел сказать — караул. Гости засмеялись. А папин начальник, затрясшись от гнева, сказал моим родителям: — Вы плохо воспитываете ваших детей. Они мне буквально пикнуть не дают — все время перебивают глупыми замечаниями. Бабушка, которая сидела в конце стола у самовара, сердито сказала, поглядывая на Лелю: — Глядите, вместо того чтобы раскаяться в своем поведении, — эта особа снова принялась за еду. Глядите, она даже аппетита не потеряла — кушает за двоих… Леля не посмела громко возразить бабушке. Но тихо она прошептала: — На сердитых воду возят. Бабушка не расслышала этих слов. Но папин начальник, который сидел рядом с Лелей, принял эти слова на свой счет. Он прямо ахнул от удивления, когда это услышал. Обратившись к нашим родителям, он так сказал: — Всякий раз, когда я собираюсь к вам в гости и вспоминаю про ваших детей, мне прямо неохота к вам идти. Папа сказал: — Ввиду того что дети действительно вели себя крайне развязно и тем самым они не оправдали наших надежд, я запрещаю им с этого дня ужинать со взрослыми. Пусть они допьют свой чай и уходят в свою комнату. Доев сардинки, мы с Лелей удалились под веселый смех и шутки гостей. И с тех пор мы два месяца не садились вместе со взрослыми. А спустя два месяца мы с Лелей стали упрашивать нашего отца, чтоб он нам снова разрешил ужинать со взрослыми. И наш отец, который был в тот день в прекрасном настроении, сказал: — Хорошо, я вам это разрешу, но только я категорически запрещаю вам что-либо говорить за столом. Одно ваше слово, сказанное вслух, — и более вы за стол не сядете. И вот, в один прекрасный день, мы снова за столом — ужинаем со взрослыми. На этот раз мы сидим тихо и молчаливо. Мы знаем папин характер. Мы знаем, что если мы скажем хоть полслова, наш отец никогда более не разрешит нам сесть со взрослыми. Но от этого запрещения говорить мы с Лелей пока не очень страдаем. Мы с Лелей едим за четверых и между собой пересмеиваемся. Мы считаем, что взрослые даже прогадали, не позволив нам говорить. Наши рты, свободные от разговоров, целиком заняты едой. Мы с Лелей съели все, что возможно, и перешли на сладкое. Съев сладкое и выпив чай, мы с Лелей решили пройтись по второму кругу — решили повторить еду с самого начала, тем более что наша мать, увидев, что на столе почти что чисто, принесла новую еду. Я взял булку и отрезал кусок масла. А масло было совершенно замерзшее — его только что вынули из-за окна. Это замерзшее масло я хотел намазать на булку. Но мне это не удавалось сделать. Оно было как каменное. И тогда я положил масло на кончик ножа и стал его греть над чаем. А так как свой чай я давно выпил, то я стал греть это масло над стаканом папиного начальника, с которым я сидел рядом. Папин начальник что-то рассказывал и не обращал на меня внимания. Между тем нож согрелся над чаем. Масло немножко подтаяло. Я хотел его намазать на булку и уже стал отводить руку от стакана. Но тут мое масло неожиданно соскользнуло с ножа и упало прямо в чай. Я обмер от страха. Я вытаращенными глазами смотрел на масло, которое плюхнулось в горячий чай. Потом я оглянулся по сторонам. Но никто из гостей не заметил происшествия. Только одна Леля увидела, что случилось. Она стала смеяться, поглядывая то на меня, то на стакан с чаем. Но она еще больше засмеялась, когда папин начальник, что-то рассказывая, стал ложечкой помешивать свой чай. Он мешал его долго, так что все масло растаяло без остатка. И теперь чай был похож на куриный бульон. Папин начальник взял стакан в руку и стал подносить его к своему рту. И хотя Леля была чрезвычайно заинтересована, что произойдет дальше и что будет делать папин начальник, когда он глотнет эту бурду, но все-таки она немножко испугалась. И даже уже раскрыла рот, чтобы крикнуть папиному начальнику: «Не пейте!» Но, посмотрев на папу и вспомнив, что нельзя говорить, смолчала. И я тоже ничего не сказал. Я только взмахнул руками и не отрываясь стал смотреть в рот папиному начальнику. Между тем папин начальник поднес стакан к своему рту и сделал большой глоток. Но тут глаза его стали круглые от удивления. Он охнул, подпрыгнул на своем стуле, открыл рот и, схватив салфетку, стал кашлять и плеваться. Наши родители спросили его: — Что с вами произошло? Папин начальник от испуга не мог ничего произнести. Он показывал пальцами на свой рот, мычал и не без страха поглядывал на свой стакан. Тут все присутствующие стали с интересом рассматривать чай, оставшийся в стакане. Мама, попробовав этот чай, сказала: — Не бойтесь, тут плавает обыкновенное сливочное масло, которое растопилось в горячем чае. Папа сказал: — Да, но интересно знать, как оно попало в чай. Ну-ка, дети, поделитесь с нами вашими наблюдениями. Получив разрешение говорить, Леля сказала: — Минька грел масло над стаканом, и оно упало. Тут Леля, не выдержав, громко засмеялась. Некоторые из гостей тоже засмеялись. А некоторые с серьезным и озабоченным видом стали рассматривать свои стаканы. Папин начальник сказал: — Еще спасибо, что они мне в чай масло положили. Они могли бы дегтю влить. Интересно, как бы я себя чувствовал, если бы это был деготь. Ну, эти дети доведут меня до сумасшествия. Один из гостей сказал: — Меня другое интересует. Дети видели, что масло упало в чай. Тем не менее они никому не сказали об этом. И допустили выпить такой чай. И вот в чем их главное преступление. Услышав эти слова, папин начальник воскликнул: — Ах, в самом деле, гадкие дети, — почему вы мне ничего не сказали. Я бы тогда не стал пить этот чай… Леля, перестав смеяться, сказала: — Нам папа не велел за столом говорить. Вот поэтому мы ничего и не сказали. Я, вытерев слезы, пробормотал: — Ни одного слова нам папа не велел произносить. А то бы мы что-нибудь сказали. Папа, улыбнувшись, сказал: — Это не гадкие дети, а глупые. Конечно, с одной стороны хорошо, что они беспрекословно исполняют приказания. Надо и впредь так же поступать — исполнять приказания и придерживаться правил, которые существуют. Но все это надо делать с умом. Если б ничего не случилось — у вас была священная обязанность молчать. Масло попало в чай или бабушка забыла закрыть кран у самовара — вам надо крикнуть. И вместо наказания вы получили бы благодарность. Все надо делать с учетом изменившейся обстановки. И эти слова вам надо золотыми буквами записать в своем сердце. Иначе получится абсурд. Мама сказала: — Или, например, я не велю вам выходить из квартиры. Вдруг пожар. Что же вы, дурацкие дети, так и будете торчать в квартире, пока не сгорите? Наоборот, вам надо выскочить из квартиры и поднять переполох. Бабушка сказала: — Или, например, я всем налила по второму стакану чаю. А Леле я не налила. Значит, я поступила правильно. Тут все, кроме Лели, засмеялись. А папа сказал бабушке: — Вы не совсем правильно поступили, потому что обстановка снова изменилась. Выяснилось, что дети не виноваты. А если и виноваты, то в глупости… Попросим вас, бабушка, налить Леле чаю. Вс<
